Александр Шутяк вернулся к мирной жизни и вновь нашел себя! Уроженец Луганской – в то время еще Ворошиловградской области, Александр принял российское гражданство задолго до присоединения нового региона к России. В 1997 году женился на коренной тулячке, и семья решила осесть в Заокском районе Тульской области.

– Конечно, не упускал из виду все, что происходило на моей родине, – рассказывает Александр. – По стечению обстоятельств, и в 2014‑м я туда не попал, о чем жалел. Удалось чуть позже.

Задолго до начала специальной военной операции я ушел в Луганское ополчение. Неофициально. Боялся за родителей, которые все это время находились там. СБУ все отслеживала, я мог бы создать своим родным серьезные проблемы.

Мои мама и сестра до сих пор живут в Луганской Народной Республике, но теперь мы с ними – в одной стране. Стране, которую я пошел защищать
в ноябре 2022 года. На этот раз поехал официально, по контракту.
– Там – семья, но и здесь – семья. Не отговаривали? Жена все поняла. С моими родителями у нее всегда были хо-рошие отношения, она знала,
что в стороне я остаться не могу, и приняла мой выбор.

– Чего ожидали и к чему не были готовы, когда уходи ли контрактником в зону боевых действий?

– Что происходит со стороны Луганска, я уже знал, в том числе, на собственном опыте. Все понимал заранее, и адаптироваться не требовалось – сразу в гущу боев, на передовую. Сначала Валуйки, потом Кременная… Полгода я провел в зоне боевых действий. Но не успел отслужить даже один контрактный срок…

Получил тяжелую травму. На месте нужное лечение было невозможно. Комиссовали. Операцию делал уже на гражданке.

Сейчас восстанавливаюсь, постепенно даю нагрузку на пострадавшую ногу. И надеюсь еще вернуться обратно.

– Как к вашему выбору отнеслись ваши дети?

– Заранее знали о моем решении и гордятся мной. Я не ушел контрактником прежде ноября 2022 года только потому, что старший сын в это время еще проходил срочную службу. Ждал, пока он вернется домой,
чтобы оставить за старшего. А как только сын приехал, я подписал контракт.

– Уходя на СВО, вы оставляли по ту сторону ленточки не только семью, но и мирную специальность, работу. Чем вы занимались и планировали ли
к этому вернуться?

– Работал в подмосковном Климовске на производственном предприятии «Народный пластик».

Когда решил идти на СВО по контракту, и коллеги, и руководство – все меня не только поняли, но и поддержали. А потом, когда на моей работе
узнали, что я вернулся, сразу же позвали обратно. И сейчас, пока прохожу реабилитацию, я числюсь на больничном в своей организации.

– Верно ли, что из зоны боевых действий никто не возвращается прежним? Что изменилось для вас?

– В целом, то, что об этом говорят, правда. По психике, конечно,
ударяет сильно. Конечно, у каждого по-своему. От возраста зависит, от боевого опыта, от нервной системы. Я‑то психологически подготовлен был: и в зону боевых действий ехал не впервые, и в МЧС прежде работал. И то в первые полгода после возвращения практически не спал. А когда удавалось заснуть, сон был нервный, прерывистый.

Очень многие просто не готовы к такому. Даже крепкие физически люди надламываются морально.

– Нередко, вернувшись из зоны боевых действий, люди не могут быстро перестроиться и снова найти свое место в мирной жизни. Насколько,
по-вашему, эта проблема серьезна, и какая помощь здесь уместна?

– Пока продолжается СВО, никто из наших бойцов не покидает зоны боевых действий без крайне весомой причины. Сейчас среди ребят, вернувшихся из-за ленточки, абсолютное большинство – те, кто получили серьезные ранения.
И им требуется, в первую очередь, психологическая помощь.
Человек жил полноценной жизнью, работал … А теперь все иначе,
он уже физически не может делать то, чем-то прежде занимался. Например, у меня знакомый боец, тоже из Заокского района, вернулся
домой без ноги. Сами понимаете –все для него изменилось. И надо научиться с этим жить…

– Сложно ли участнику СВО на практике получить те меры поддержки, которые положены ему по закону?

– Очень много правовых нюансов, в которых без специального образования и опыта трудно разобраться. Например, чем юридически отличается мобилизованный от контрактника?

Таких мелочей и тонкостей много: там нужна такая справка, здесь
другая… Правовое сопровождение, которое предусмотрено для нас го-
сударством – это, на самом деле, очень нужная помощь.

– В Тульской области действует множество мер поддержки для бойцов и ветеранов специальной военной операции, членов их семей. Что из этого
пригодилось вам самому или вашим близким?

– Пока я находился за ленточкой, наши заокские кураторы – а у каждой семьи участника СВО в нашем регионе есть свои сопровождающие из социальных служб – постоянно были на связи с моими родными. Помогали по любым вопросам: и с документами для оформления мер социальной поддержки, и психологическую поддержку оказывали, и правовые консультации давали. Вообще, за любой социальной помощью можно было обратиться, и все делали максимально оперативно.

Сейчас мне как комиссованному помогают сотрудницы алексинского подразделения Государственного фонда «Защитники Отечества». Девчонки – просто умнички. Связались со мной сами еще до операции и до сих пор поддерживают. Приглашают на мероприятия разные, помогают
по любому вопросу. Каждую неделю приезжают к нам в Заокский.

Никаких формальных отказов и отписок. Если есть проблема, с ней работают до конца, пока не будет найдено решение. Без них мне бы в юридических вопросах пришлось очень непросто. Так что, на собственном опыте говорю: социальные кураторы действительно помогают, а ме-
ры поддержки реально работают. Своих не бросают – это факт.

– Что посоветуете тем бойцам, которым только предстоит пройти путь
возвращения к мирной жизни? „ – Как можно больше проводить времени с семьей, общаться с друзьями, коллегами по работе, соседями. Не замыкаться. Когда человек почувствует, что он важен, нужен здесь, что его ждали и любят – считайте, что он прошел большую части пути «домой».

Ирина Мельханова